То ли не найдя эквивалента для
русского слова, то ли не вполне его понимая или по другой
причине прозвище Грозный переводят на Западе как
Ужасный: Иван Ужасный. Об этом вспомнилось, глядя
последний по времени кинематографический перевод
Ивановой эпохи – российский фильм «Царь». Режиссёр Павел
Лунгин показывает именно Ивана Ужасного – но по
«другой причине».
Его картина только по внешности
историческая, а по сути мифологическая. Она не
жизненная, а житийная. Называется «Царь», однако
рассказывает о московском митрополите Филиппе, в
миру Фёдоре Колычеве. По сюжету митрополит
достигает святости, противостоя царю и принимая
терновый венец. Поэтому царские дела в фильме не могут
не быть ужасными, независимо от того что там
происходило в истории. Попросту говоря, в этой
картине есть «добрый герой» - Филипп и «злой» - Иван. И он
может быть только злым – так нужно для сюжета.
Петр Мамонов сыграл царя после
«доброй» роли в фильме Лунгина «Остров». И кажется, что
Иван Грозный – это адская пародия на отца Анатолия. Они
оба истые богомольцы, но один идет по пути искупления
грехов, а другой их умножает, притом мнит, что делает за
Господа чёрную работу, подготовляя Русь к Страшному
суду. Стоит ли дожидаться всадников Апокалипсиса,
когда царь может их снарядить – да не четырёх, а целый
отряд? И вот уже лютуют опричные отряды.
Царя несут в кресле сквозь дивный сад.
Вопреки монаршим эсхатологическим настроениям,
Божий мир цветет, но Иван слеп и глух к этому. Он возводит
Опричный дворец без окон – по его мнению Новый
Иерусалим, где с ним будет жить сам Спаситель. А пока тот
задерживается, можно у дворцовых стен потравить
медведем «предателей».
Глаза царя горят. Иван одержим злом.
Его злая воля искажает всё доброе и полезное, чего
касается. Суд превращает в произвол. Уродует понятие
милости: помиловать означает умертвить без
предварительных мучений. Побуждает техническую
мысль изобретать кровавые аттракционы.
В начале фильма – примечательная
сцена общей молитвы царя и народа. Открывает эту
сцену одевание царя. Буквально походя Лунгин решает
проклятый вопрос, что такое Россия – Европа или Азия.
Иван проходит через покои, а челядь споро и
подобострастно облачает его в парадное платье.
Восточного облика слуги целуют надетые туфли.
Сопровождает царя богато декорированная царица,
едва ли не шамаханская. Наконец выходят к народу, а
тот в трепете и уничижении распростёрся, лиц не видно –
одно серое тряпьё. Какая уж тут Европа! Восточная
деспотия в чистом виде.
Иван начинает молиться о даровании
Москве нового митрополита. Падает ниц на ковёр, и
этот ковёр вместе с царем куда-то волокут по дороге, и
следом ползет народ… Бесовский фарс! Но, по сюжету, и
такой молитве внемлет Господь. Навстречу Он посылает
игумена Соловецкого монастыря Филиппа.
Последняя экранная работа Олега
Янковского перекликается с первой – в фильме «Щит и
меч». Юный Генрих Шварцкопф, узнав о зверской практике
нацистов, стал с ними бороться. Митрополит Филипп
глубоко потрясён московскими кровавыми делами и
обличает их вдохновителя: «Не узнаю царя
православного…»
Низложенный и брошенный в темницу,
Филипп начинает творить чудеса. На него снисходит
благодать Божия.
А на Ивана наваливается тоска. Ему
был послан проводник, чтобы вести к спасению, но Иван не
то что не послушал – приказал убить проводника. И финал
картины – предвестие ада: царь в темноте и пустоте. Он
позвал народ на веселье – посмотреть очередную
расправу, однако никто не пришел. В пьесе Пушкина
народ безмолвствует в знак протеста, а здесь вообще
отсутствует.
Это довольно-таки простой фильм – и
просты и правильны зрительские реакции и оценки. Сложно
лишь ответить на вопрос, что бы стали делать мы сами,
окажись под властью такого царя.
Андрей НЕФЁДОВ |